Традиционная культура - явление удивительно сложное и в то же время феноменальное. Трудно выделить какую-либо сферу человеческой жизни, которая не имела бы этнических особенностей, восходящих в той или иной степени к традиционной культуре.

К традиционной духовной культуре относится вся система производственных навыков, народных знаний, традиций и обычай, различные виды искусств, народное творчество, основанные на верованиях и религиозных представлениях. Её можно назвать живой связующей нитью между поколениями, которая как древо жизни объединяет прошлое, настоящее и будущее (передавая от поколения к поколению как обязательную информацию через рассказ, показ, через существующие формы воспитания) (1,с.41).

В современной отечественной культурологии понятие культуры трактуется как способ деятельности человеческого общества, механизм его приспособления к природной и социальной среде и, одновременно, механизм приспособления последней к человеческим потребностям (2, с.20). В культуре каждого народа выделяются две сферы — профессиональная, сформировавшаяся в процессе общественного разделения труда, и традиционная (традиционно-бытовая), исторически более ранняя, но доминирующая фактически вплоть до начала XX века. Вся система народной культуры служит формой выражения философской концепции наших предков, их миропредставления (3,с.169-184).

Основу всей народной традиционной (духовной) культуры составляют обряды, представляющие собой сложное локальное явление. Обряд -совокупность обычаев или ритуалов, в которых воплощаются какие-либо религиозные представления или бытовые традиции. Обряд это традиционный порядок, совершавший какие - либо действия (встреча Нового года, свадьба или похороны). Обрядность сплачивала людей, составляла единый и нерушимый уклад жизни. В ней отразился многовековой опыт народа, своеобразная этика и эстетика. Передаваясь из рода в род, из поколения в поколение обряды составляют основу народной культуры. Принято делить обряды на календарные, связанные с определенными днями года - выгоном скота на поле, жатвой и бытовые — свадьбу, крестины, похороны, новоселье (4, с.9).

Традиционная духовная культура Сибирских казаков развивалась на основе слияния культур нескольких народов: русских, украинцев, белорусов и коренного населения. На раннем этапе усвоения Сибири казаки пытались сохранить свой культурный фонд характерный преимущественно для Юга Российского государства. Однако со временем он в отличие от материальной культуры, подвергся определенным изменениям вследствие ассимиляции традиционной культурой других этносов Сибири (5, с. 145).

Под покровом официальной православной идеологии сохранился мощный и живучий пласт бытовой философии и древних (языческих) веропредставлений. Соблюдение казаками религиозной веры являлось обязательным условием принятия в казачье братство. В результате многовекового взаимодействия христианства с язычеством нашли компромиссные формы сосуществования, которые отражались впоследствии в обрядах и праздниках казаков (2, с.22).

Праздник - день, особо отмечаемый обычаем или церковью. В жизни каждого этноса праздник играет коммуникативную, регулятивную, компенсаторскую, эмоционально-психологическую, идеологическую и нравственно-воспитательную роль (6, с. 448).

Праздники и обряды являются одним из наиболее важнейших и социально-значимых компонентов традиционной духовной культуры казаков. Праздники и обряды играют важную коммуникативную и воспитательную  роль   в   жизни, общества,   в   них   тесно   переплетаются мировоззренческие, нравственные, эстетические начала. Каждому празднику и обряду присущи определенные ритуальные действия, в них используются специфические виды и жанры искусства, за ними закреплены конкретные произведения народного творчества (7, с. 160). Выделяются так называемые календарные праздники и обряды, имеющие закреплённость во времени и связанные с особыми, переломными событиями в жизни природы и общества. Особую группу составляют обряды жизненного цикла, или семейные (бытовые) связанные с жизнью отдельного человека. Очень характерны для казаков и войсковые праздники. Все эти праздники и обряды складывались в течение веков, аккумулируя важнейшие события в жизни человека (8, с.5-6).

Основу традиционной духовной культуры казаков составлял народный календарь. Календарные праздники, отмечая смену времён года, концентрировались вокруг зимнего (Рождество Христово) и летнего (Иван . Купала) солнцестояний, весеннего (Масленица) и осеннего рождество Богородицы) равноденствий. Тесно связанные с трудовыми сельскохозяйственными циклами и синкретически взаимопереплетённые с бытовым православием, они органично вливались в фонд национальной культуры. Народный календарь, не только отразил знания о природных условиях, погоде, сельскохозяйственный опыт, будни, праздники, памятные даты, обряды и осмысление человеческой жизни, но и был энциклопедией быта, жизненного уклада казачества, инструментом его миропорядка (9, с. 11, 12).

Следует сказать, что народный календарь, каким он был в XVIII - начале XX вв., представляет собой слияние языческого и христианского начал, основой которого было единство тем народной и церковной культуры -жизнь и смерть, возрождение и воскресение через смерть, гибель и т.д. Русская церковь (христианство) всегда боролась с язычеством, прежде всего с его обрядами, праздниками и игрищами (такими как Святки, Масленица, Семик, Купала и др.), однако язычество было необходимо земледельцу, оно соответствовало его практическим и духовным потребностям как рациональное, деятельное начало. Поэтому древние языческие обряды, растворившись в церковных, образовали нечто новое - бытовое крестьянское православие, со своими святцами, праздниками, трудовым ритмом и собственной эстетикой.

До наших дней уцелели очень немногие календарные обряды. Лишь где-то в глуши во время фольклорной экспедиции удается разыскать деревню, где сохранились традиции «справлять старину». Чаще всего магический смысл обрядов во многом утрачен, но осталось сознание таинственной связи человека с природой, интуитивное понимание духовной жизни своих предков (10, с 320).

Календарь сибирских казаков, имея славянские корни, был тесным образом связан с земледелием и скотоводством. Поэтому обряды и праздники сибирского казачества были в основном идентичны таковым русского населения, но в силу ассимиляции с другими этносами имели определенные особенности (11,с. 131).

Все великие праздники (Рождество, Пасха, Троица) сопровождались особым ритуалом и длились, как правило, несколько дней и назывались Господскими, т.к. были связаны с событиями Иисуса Христа (4, с. 137).

Годовой цикл праздников начинался Святками. Святки - значит святые дни. С 22 декабря (самый короткий день в году) начинается постепенное «воскресение» солнца. Праздник в честь нарастания силы солнца русские называли колядой и праздновали в конце декабря - начале января (время зимнего солнцеворота). Новый год во все времена и для всех народов знаменовал обновление мира (в связи с возрождением солнца). В эти дни, когда солнце начинало свой новый годичный путь, когда начинался новый год в природе, а значит и в жизни человека, естественно было задуматься о том, каким он будет, что он принесёт природе и человеку. В предугадывании будущего (погоды, урожая, судьбы и т.п.) проходила Коляда или Святки. Определенное  поведение должно  было  способствовать  положительному воздействию на будущее. Центральными магическими действиями, производимыми в этот период, были колядование и гадание. Святки проходили с 25 декабря (Рождество Христово) по 6 января (Крещение) (по старому стилю). Святки включены различные обряды, связанные с наступающим Новым годом, и носящие языческий характер: на древние представления о солнцевороте как о распаде старого мира, о воцарении хаоса накладывались представления о христианстве. Святочные обряды исторически древнее рождественско-крещенских церковных праздников, к которым они впоследствии были приурочены. Однако к XIX веку их первоначальная магическая основа, направленная на обеспечение обильного урожая в наступающем году, уже была полузабыта, и на первый план выдвигались эстетические, развлекательные функции и социальная проблематика (10, с.280).

Рождество Христово, открывавшее годовой цикл праздников, являлось радостным обновлением жизни и началом всех начал. Не случайно именно на святочный период приходился основной пласт обрядов, связанных с инициальной магией (лат. initialis - начальный). На Рождество ранним утром взрослые казаки и дети ходили «славить». Один из группы нёс в руках изображение звезды, символизировавшей Вифлеемскую звезду, возвестившую о рождении младенца Иисуса. Войдя в избу, ребята произносили формулы -заклинания, пели рождественские молитвы, а затем осыпали пол и всех присутствующих зерном. Такое хождение из дома в дом с посеванием овсом, ячменем, пшеницей в народном сознании отождествлялось с приходом волхвов, которых привела в Вифлеем звезда, взошедшая в момент рождения Иисуса. Славелыциков угощали булочками, яйцами, сырчиками (замороженным творогом со сметаной и ванилином), пряниками, приготовленными заранее. Иногда давали деньги.

Святки — весёлая пора для молодёжи, которая собиралась на вечерки, откупив избу у одинокой вдовы. По вечеркам и по домам ходили ряженые, или «маскированные», «наряженки». Рядились, «кто, как мог», но при этом обязательно закрывали лицо кисеей масками, мазались сажей, чтобы не узнали. Маски назывались «харями», или более ласково - «харюшками». Маска считалась колдовским предметом, и те, кто надевал такую маску, должны были потом очиститься - окропить себя святой водой или умыться у освященной священником проруби. Выворачивали шубы и шапки •-получался «медведь» или «баран». Надевали волчью, лисью, собачьи шкуры — вот и «волк», «лиса» «собака». Чтобы получился «журавль», просовывали клюку в рукав шубы, а на неё надевали красную шапочку. Несколько человек (от двух до четырёх) накрывались холстяным пологом, на палку или ухват надевали сделанную из соломы лошадиную голову, надевали хомут -получался «конь», которого водил по дворам «хозяин» приказывающий «коню» плясать и веселить народ. Рядились и нечистой силой (7, с. 132).

Если ряженье животными и нечистью уходит корнями в первобытную древность, то ряженье турчанками, казашками, цыганками появилось лишь в XVII-XIX веках вследствие общения казаков с другими народами. Для одевания, например, казашками девушки заимствовали костюмы соседей-казахов. Они также вплетали в косы монетки, надевали браслеты. Ряженные с гармониками, балалайками, ухватами, метлами и заслонками, в которые стучали деревянными ложками (11, с. 132).

Святки представляют собой странную смесь совершенно разнородных стихий: суеверные языческие обычаи и некоторые христианские воспоминания о Рождестве Спасителя мира. К первым относятся гаданье, ряженье и разные игры, отличающиеся сценической изобразительностью, ко вторым - славленье или хождение детей по домам со звездою.

В период Святок происходило и колядование, причем три раза (число три обозначает множество): в ночь перед Рождеством, накануне Васильева дня (в ночь на Новый год) и накануне Крещения.

Считается, что слово колядование (коляда) восходит к латинскому слову «календы» (от которого происходит слово «календарь»). Так в Древнем Риме называли первые десять дней каждого месяца.

Коляда восходит ещё к языческой эпохе, но постепенно этот праздник объединил несколько праздников, начинающихся с Сочельника (канун дня Рождества) и кончающихся Крещением. Словом «коляды», или «колядки», называют теперь песни, исполняемые в названный период. Однако главным образом колядки исполняются накануне Рождества.

В древности в обрядах, песнях и гаданиях, объединённых под понятием «колядование», присутствовали мотивы сельскохозяйственного характера, но со временем они стали вытесняться евангелистическими мотивами. Однако коляды по-прежнему несли в себе и языческие элементы.

Молодёжь группами ходила по избам с пением колядок. Подойдя к окнам очередного дома, они сообщали хозяевам о своём приходе: «Пришла коляда накануне Рождества». После этого величали хозяев, начиная от главы семейства и кончая детьми. После величания требовали подарок. И хотя это требование было, конечно, шутливым, хозяева, в свою очередь, были к этому готовы и обязательно одаривали. Получив подарки, молодежь пела заклинания, обещая хозяевам к осени хороший урожай. Любопытно, что в дом колядующие не приглашались, а пели всю коляду под окном. Хозяева же, услышав колядующих, выходили на крыльцо.

Непременным атрибутом колядок было рождественское печенье, которое хозяева выносили колядующим. Это печенье называлось «козульки» и выпекалось в виде различных фигурок животных, а позднее - в виде ангела со звездой или рождественской звездой (9, с. 10).

У сибирских казаков в Рождественские праздники одним из наиболее любимых обычаев было именно «славление» (колядование). Славить ходили в основном дети и подростки лет 12-15, чаще всего по двое - трое, беря с собой сумки, сшитые из мешковины. Славящие обязательно должны были спеть «Рождество твое, Христе, Боже наш». К их приходу уже были готовы: хозяин убирал снег перед хатой и в ограде, наводил там полный порядок; хозяйка-казачка в каждом доме должна была по давней традиции испечь «рождественские сырчики» из творога — их пекли загодя и замораживали.

Сырниками встречали славящих, угощали их домашним печеньем, иногда дарили мелкие деньги. На Рождество обязательным было хождение по домам также и попа с дьяконом, которые читали молитвы, их благодарили деньгами (12.С.21).

В состав святочных обрядов обязательно входило гадание о будущих событиях в жизни гадающего. В язычестве гадание составляло одну из главных стихий богослужения, а при переходе от язычества к христианству оно стало преследоваться как суеверие под именем ворожбы (13, с.8-9). Русское слово «гадание», по происхождению и значению, сродно с еврейским словом Gadulu - богиня счастья. Самое действие, т.е. гадание, есть служение Gade, богине счастья, от которой узнавали свой жребий посредством различных знамений при жертвоприношении. Гаданье есть вид ворожбы: первое, основываясь на более случайных, но естественных явлениях и знаках, открывает тайное, будущее; другая производится под влиянием сверхъестественных, враждебных сил ко вреду одних и пользе других. В старинном русском языке гадать - значит думать.

Наиболее благоприятным временем для гаданий считается ночь, особенно полночь (14, с.25). Способы гаданий были очень разнообразны. По одним привычные предметы домашнего обихода приобретали символическое значение и предсказывали судьбу. Например, зерно, хлеб связывались с понятием «муж будет богатым», вода - пьяницей, корявое полено — рябой или старый муж и т.п.

Другие гадания были основаны на вере в возможность привлечения таинственных сил для открытия будущего, что было доступно именно во время святок. Это были гадания с зеркалом в бане или в овине, на шестке печи или на пороге избы, что считалось довольно опасным не только из-за полуночного времени, но и из-за реального контакта с какими то неведомыми силами. На такие гадания отваживалась далеко не каждая девушка, да и за грех они считались. При таких гаданиях предпринимались меры, с одной стороны, облегчающие контакт с потусторонними силами, а с другой стороны - меры предосторожности от такого опасного общения. Для этого девушки снимали крест и пояс, надевали рубаху наизнанку, распускали волосы, открывали трубу печи. Для защиты очерчивали себя кругом с помощью четверговой свечи (приобретенная в церкви в чистый четверг), запасались обручальным кольцом, становились ногами на сковороду и старались во время закрыть зеркало куском новой ткани или перевернуть его.

Очень часто молодежь использовала для гадания домашних птиц и животных. На середину комнаты выпускали курицу с петухом и замечали, если петух гордо расхаживает и щиплет курицу, то муж будет сердитый; если курица храбрится перед петухом, то значит, что жена возьмет верх над мужем. Или выводили лошадей из конюшни через оглоблю или жердь. Если лошадь зацепит за оглоблю или жердь ногами, то муж будет сердитый, а житьё несчастное; если же перейдёт, не зацепив, то муж будет смирный и житьё счастливое (15,с.27).

Наверно, не было ни одной девушки, которая бы не гадала о своём суженом, о своей судьбе. Впрочем, гаданиями занимались и юноши, а в старину устраивались совместные гадания под пение «подблюдных» песен. Из блюда, стоящего на столе, вынимали по очереди кольца всех участников, а текст исполняемого в это время куплета песни сулил будущее: «Кому вынется - тому сбудется» Кому выпадали дорога и замужество в другую деревню, кому - богатый, кому-то бедный жених или невеста, а кому - то печаль и слёзы.

Наиболее «надежными» были гадания в Сочельник перед Рождеством, под Новый год и под Крещение, хотя нередко гадали все Святки.

К святочным гаданиям также принадлежат сновидения. Они почитались тогда за предсказания. Загадывания перед сном считались менее опасными и были очень распространенными. К ним делали следующие приготовления. Клали под подушку гребёнку с такими словами: «Суженый, ряженый! Причеши мне голову». Он будто приходит во сне и расчесывает ей волосы . Или: «Суженый,  ряженый, приди ко мне во сне...», при этом   загадывали, что ему сделать: попросить воды, надеть чулок, попросить ключи и т.п. Гадания на сон совершались девушками по указанию старух, опытных в этом деле. Вот очень широко распространённое гадание: делали под кроватью «колодец» из лучинок, замыкали его замком — жених во сне придет за ключами. При этом также рекомендовалось перед сном не молиться, не креститься, поскольку и такое гадание считалось греховным (15, с.31).

Как правило, результат гаданий становился явным только тогда, когда приезжали сваты. Противиться предсказаниям судьбы, по обычаям, было нельзя (16, с.95-96).

Хотелось бы отметить, что гадала не только молодёжь. Взрослые загадывали о погоде и урожае.

Все дни Святок не обходились и без традиционных молодежных игрищ -вечерок, имевших исключительно увеселительное значение. Казачьи вечерки проходили обычно в доме какой-нибудь из девушек, очередность проведения вечерок подружки заранее оговаривали между собой. Иногда парни откупали для игрищ чью-нибудь большую хату, а также всегда отпрашивали девушек у родителей, при таких условиях родители были спокойны за своих дочерей (16.С.60).

На вечерках в избе (если она не откупалась) могли находиться и с интересом наблюдать за молодежью и родители и дети, забравшиеся, чтобы не мешать, на печку или палати. Вино на вечерочном столе было исключено - только чай, конфеты, пряники, печенье.

Молодежь пела и плясала под балалайки или гармони - в большинстве своем простенькие, однорядки. Наиболее любимым занятием на вечерках были игры. Самым притягательным на этих играх для казачьей молодежи были, конечно, поцелуи — они сопровождали почти каждую игру. Застенчивому на таких посиделках лучше было не появляться. Играли в «почту», «мигалки», «фанты» и другие игры. Аналогичные развлечения продолжались и после Рождества (12, с 23).

В такие праздники на вечерки приходили и гости - парни и девушки не только из соседних, но и из всех окрестных селений. Бывало, родители специально ехали к дальней родне, чтобы их сыновья и дочери могли выбрать себе пару. Ведь основной целью вечерок и других увеселений молодежи были общение и знакомство для будущего вступления в брак. Местные парни встречали приезжих довольно дружественно, поскольку существовали неписаные правила гостеприимства. Однако гостей обычно сразу же предупреждали, какая девушка «занята». Все же нередкими бывали стычки и драки между парнями, как говорится, «из-за девок» (15, с.58).

Посещать вечерки парни и девушки начинали лет с 15-17 и через один два сезона создавали семью и больше вечерки не посещали. Парни отпрашивали девушек у родителей, при таких условиях родители были спокойны за своих дочерей (15, с.60).

Отношение к девушке у молодого казака всегда было почтительным. К примеру, подойти к ней нетрезвым прилюдно для парня было недопустимо. Нельзя было парню появиться перед девушкой в пьяном виде и на молодежной вечерке (12, с 18).

Завершался святочный цикл Крещением (6 января по старому стилю), когда происходило освящение воды в «Иордани». Здесь в любую стужу купались рядившиеся на Святках для смывания грехов. Тут же обращали в православие «киргизов» и других иноверцев, записавшихся в казачье войско. Освященной водой окропляли скот, её набирали в различные сосуды и использовали для лечения. Предохраняясь от злых сил, на дверях, окнах, воротах, в хлеве рисовали углём, мелом или свечой кресты (16, с. 132)

Следующий крупный календарный праздник Масленица приурочен к значительному изменению в природе - дню весеннего равноденствия. Символика обрядов этого праздника связана с древнеславянскими традициями проводов зимы и встречи весны. «Широкая», «разгульная», «честня» Масленица - один из самых любимых и ярких праздников на последней неделе перед Великим постом (запрещающим увеселительные мероприятия) (16, с.133). А церковь в эту неделю вспоминает об изгнании Адама из рая, т.е. Масленица - явно языческий праздник. Начинается он после вселенской субботы, в которую поминали усопших родственников. Масленица потому так названа, что в течение этой недели позволялось вкушать коровье масло, ибо во время поста вместо коровьего в еду употребляли конопляное (16, с.133).

В церковных книгах Масленица называется Сырною неделею. Масленица и Сырная неделя по-гречески означает Мясопуст (14, с.67).

Масленица состоит из трёх частей: встречи (в понедельник), разгула, или перелома (в так называемый широкий четверг) и прощанья.

Главную роль в Масленице играют блины, которые пекутся всю неделю; на блины зовут гостей и блинами везде угощают. Блины - как обычная принадлежность поминовения усопших, как праздничное яствие -встречается в книгах Святого Писания под именем млинов. Их раздавал царь Давид народу по случаю празднества при перенесении Кивота Господня: «Даяше по млину сковрадному». Вероятно, форма этого млина символизировала солнце. Со временем слово «млин» (тонкая лепешка из молотой гречневой муки, пекущаяся на сковороде, подмазанной маслом) превратилось в блин, который доныне сохранил своё употребление в поминаниях, а также на Масленицу и имеет круглую форму (10, с.67).

Основным развлечением у казаков всех возрастов в этот праздник являлось катание на лошадях, сбруя которых была украшена медными заклепками, яркими бумажными цветами, лентами, «шаркунцами» (колокольцами). У сибирского казачества существовал интересный обычай конных скачек, на Масленицу, который назывался «байга» (в переводе с тюркского - лошадиные скачки и игры). «Байга» - шуточные соревнования в беге наперегонки. Этот обычай распространился благодаря этнокультурному влиянию местных кочевников и военизированному быту казаков. На дороге по столбам отмеряли расстояние в полкилометра - «до восьмого столба»; от первого и до восьмого столба - это расстояние  него нужно было преодолеть на коне, а затем по скамейке, на которую выставляли крепкий напиток, клали деньги, а иногда для шутки добавляли и «скотскую» голову. Бега проводили в несколько этапов: в среду соревновались подростки, в четверг - юноши, в пятницу - взрослые казаки. Таким образом, молодое поколение готовилось к военной службе (12, с.28).

Опасная и суровая казачья жизнь предъявляла особые условия и к женщинам казачкам, которые под стать своим мужьям владели верховой ездой, принимая участие в конских скачках. Этот обычай сохранился вплоть до начала XX века. Была так называемая и женская «байга». Выбирали желающих женщин посоревноваться, подводили их к старту - «восьмому столбу», там они разувались и, оставшись в одних чулках, устремлялись по снегу наперегонки к заветной скамейке. А там уже кому что достанется. Такую «байгу» казаки проводили и на других праздниках, а также на свадьбах (12, с. 27).

Ни одна Масленица не обходилась без больших казачьих кулачных боёв. Так, в станице Черлакской Омской области казачьи бои начинали подростки, затем подключались ребята покрепче - лет 20 -22, причем разные возрастные группы бились раздельно. Если бой долго не утихал, то в него вступали старшие казаки. Доходило и до «седой бороды». Ножи и другое оружие не применяли, но зато в ход шли колья, выломанные из плетней. В пылу драки били ими по чём попадя, не разбирая, хоть по голове, главное - свалить с ног. Избивали друг друга безжалостно, случалось, даже и убивали. Так же проходили так называемые большие стеночные кулачные бои. В этих боях принимали участие и конные казаки - как верховые, так и в упряжках (кошевах). Горды, своенравны и задиристы были казаки. Но стоило появиться атаману, любая стычка прекращалась. Атаманом запрещались кулачные бои на Масленицу. Это было вызвано, скорее всего, тем, что традиционный кулачный стеночный бой, своими правилами запрещавший нанесение ударов, приводивших к тяжелому членовредительству, стал перерождаться в жестокую, безудержную увечную драку. Очевидно, одной из причин упадка известных моральных традиций казачьего кулачного боя, размывания его этических норм могла стать и непосредственная близость к городу, где кулачный бой был более жесток (12, с. 34).

На Масленицу одним из обычаев праздника было катание молодых казаков на конях верхом, продолжавшееся два-три дня. Семейные же казаки разъезжали с женами и детьми по станичным улицам в кошевах или санях (12, с. 28). Повсеместным было катание с ледяных гор — «катушек».

Специфичной для Сибири и очень популярной среди сибирских казаков была игра «Взятие снежного городка». Снежная крепость строилась за селом, на росстанях, иногда и в центре села (11, с. 134). Как правило, её возводили дети накануне Масленицы. Иногда выстраивали настоящие городки и крепости (10, с. 125): вырубали из затвердевшего снега «камни» и складывали «город» высотой примерно в три метра. Его охраняли пешие, а нападали всадники, которые на подходе к «городку» спешивались, а иногда прямо на лошадях должны были разрушить расписанную углем крепость и достать бутылку, стоявшую на воротах, или флаг, закрепленный на самом высоком месте. Защитники махали трещотками, кнутами, чтобы испугать лошадей. Если был свален хотя бы один «камень», «город» считался взятым. Победителей «мылили» (валяли в снегу), а затем обязательно награждали (11, с Л 34).

В воскресенье («прощеный день», «целовник») делали соломенное чучело, на которое надевали шапку, пиджак, катались с ним, а вечером на краю села бросали в костёр. Но чаще проводы Масленицы ограничивались простым разведением костра, в котором сжигали солому. Иногда солому обвязывали верёвкой, поджигали и верхом на лошадях возили по селу.

В разных местностях Западной Сибири были свои особенные проводы. В Бишкуле лагушки из-под дёгтя надевали на палки, поджигали, и двое верховых возили их по улицам. В Кабаньем на старые сани наваливали солому, зажигали и возили по селу, пока не сгорит. В Соляном горящую солому носили на палках (11, с.  135). В «прощеный день» все жители станицы ходили друг к другу в гости и просили прощения за возможные обиды. В некоторых станицах бытовали масленичные песни. Но постепенно магическую сторону Масленицы вытеснили развлекательные эстетические элементы.

После Масленицы начинался Великий сорока девятидневный пост, на протяжении которого нельзя было употреблять мясную и молочную пищу. Исключением были больные дети. (8, с 24).

Последнее воскресенье, перед Пасхой называлось Вербным или «вербохлестом». В Вербное воскресенье (праздник входа Господня в Иерусалим), возвращаясь из церкви со освященными прутьями вербы, деревенские бабы хлестали ими своих ребят, приговаривая: «Верба хлест, бей до слез!». Годовалой вербой (моченной в святой воде) окропляли скот во дворе со словами: «Господь, благослови и здоровьем награди». В станицах устраивали большие базары, где преимущественно торговали детскими игрушками, вербами, цветами и сладостями, как бы в ознаменование того, что маленькие дети встретили весну своей жизни и должны радоваться жизни. Последний четверг перед Пасхой назывался «чистым». В этот день все члены семьи должны были искупаться на рассвете. Это был ритуал очищения (10, с. 46-47).

В течение всего Великого поста запрещалось петь обычные, особенно веселые, песни. Исключение делалось для так называемых «постовых». В основном это были игровые песни: «Я поеду в Китай город погуляю» (8, с.25).

Пасха (день воскресения Иисуса Христа) - переходный праздник, отмечавшийся целую неделю. В пасхальном ритуале особое место занимала обрядовая пища, состоявшая из кулича, крашеных яиц, масла, творога, испеченного поросенка, гуся, которых святили в церкви. Казачки готовили к этому дню специальный сыр из творога, изюма и сметаны, выложенных на сутки в специальную четырехугольную форму, расширенную кверху, с выдавленными по бокам крестами. Когда. выходили из церкви, первыми разговлялись женщины и обязательно яйцами, которые красили луковой шелухой и богородской травой.

Любимой игрой казаков на Пасху было катание яиц. Игра устраивалась на лужайке, где по диаметру два-три метра убирали траву и ставили лоток на высоту 10-30 сантиметров. Крашеные яйца участники игры раскладывали по кругу и скатывали их по лотку, забирая себе те яйца, которые были задеты скатившимся яйцом. Смысл этой игры заключался в том, что бы собрать как можно больше яиц (14,с.134).

Популярным развлечением молодежи на Пасху было катание на качелях. Качели устанавливали на второй день пасхальных праздников. Как правило, их ставили на площади «всем обществом». Существовало несколько видов качелей: два столба с перекладиной, на которой крепилась веревка; столб с колесом на верху, к которому привязывались веревки с петлями на концах; доска на бревне, на которой прыгали. В некоторых местностях ставили высокие жерди, связывая их «козлом», подвешивали на крепких веревках большую доску и садились человек по шесть-семь. Парни находились по краям и лихо, с ветерком раскачивали молодых казачек. Специально привозили большое гладкое бревно, чтобы на нём можно было усесться большой компанией. Кроме того, молодежь очень любила играть в «колышки», «в потяргушку» (по принципу «догонялок»), «перескочки» где состязались в прыжках в высоту, а также играли в мячик, в лапту, в городки. С Пасхи начинали водить хороводы с песнями, играми, обязательными поцелуями в кругу (16, с.23, 24,29,35; 14, с.134).

На пятидесятый день от Пасхи праздновалась Троица - один из церковных праздников, отмечающихся как начало широкого распространения христианства. Почти во всех казачьих поселениях проходило всеобщее гуляние в лесу с пением под гармонь, катанием на лодках и угощением яичницей. На Троицу, поминая погибших казаков, пели в церкви: «Спаси, Господи, люди твоя, и благослови настояние твое, и победуй  христолюбивое  наше  воинство!»  (12,  с.35).   Повсеместно   было распространено украшение домов, колодцев, изгороди зеленью. Не только дома, но и храмы украшались ветками березы и цветами в честь Духа Божия животворящего. В день Троицы устраивали ночные гулянья с купанием в реке или озере. На Троицу девушки казачки водили хороводы вокруг березки (завивали березку), наряжали её лентами и, срубив, ходили с ней по улицам с песнями. Не обходилось без такого обряда, как кумление и целование с парнями. Установив дерево на излюбленном месте в станице и взяв в руки березовые ветки, они ходили вокруг с песнями. Пели обычно под гармонь, катались на лодках и угощали яичницей. Троицу станичники справляли в лесу. Семьями, вдоволь запасшись разносолами и различными хмельными напитками, садились на подводы и на весь день уезжали в березовые колки (12, с. 35,24).

В Троицкую Родительскую субботу, после панихиды, принято было идти на кладбище и совершать поминки. На поминки брали ритуальные кушанья: постную кутью, блины, покрашенные в зеленый цвет яйца, медовые пряники, печенье (16, с.256).

Самый значительный летний календарный праздник, приходящийся на день летнего солнцестояния, является одним из особо торжественных праздников не только славянского мира, но и во всей Европе (как и Рождество, и день весеннего равноденствия). Называется он день Рождества святого Иоанна Предтечи (Крестителя), возвестившего приход Иисуса Христа. Но в народе праздник этот известен как Иван Купало (языческий бог земных плодов) или Иванов день. В ночь на Ивана Купала в некоторых поселениях жгли костры, девушки украшали специальное деревце (купалу), плели венки. Участники праздника прыгали через костер, а на рассвете купались в реке, девушки гадали на венках о замужестве (8, с.21). В дореволюционное время он имел брачно-семейную направленность. Накануне, в день Аграфены Купальницы, замужние женщины собирались вместе и, взяв с собой воду, шли к «молодухе» (недавно вышедшей замуж), вызывали её из дома и обливали водой. Молодуха приглашала женщин в дом, угощала их, а затем шла вместе со всеми «купать» остальных. Чудодейственную силу приписывали травам, собранным в Иванову ночь. Во многих селениях в эту ночь ходили искать цвет папоротника и расставляли повсюду обереги от ведьм (13, с.5).

Большой популярностью у сибирских казаков пользовались престольные (церковно-семейные) праздники, которые в каждом поселении были свои, наиболее почитаемые. Так, например, в Никольском отмечали девятую пятницу (вторая после Троицы), в Боголюбове день Святого Николы, в Надежке - Покров. Все престольные праздники проходили примерно по одному сценарию: молебен, угощение вином на площади, речь атамана, гуляние с песнями, играми, плясками в лесу. В Татарке (Черлакского р-на) особо почитаемым был праздник «Мать Елена», проходивший весной. По преданию, назван так был в честь богатой казачки Елены, жертвовавшей много денег в пользу церкви (на самом деле это был праздник равноапостольных Константина и Елены). Праздник длился один день. С утра казаки уезжали в лес, где проводилась служба. Все молились, а затем садились за столы, расставленные в лесу. Пили за здоровье храбрейших казаков, вспоминали подвиги уроженцев села, говорили о тех, кто в данный момент нес службу, молились за их здоровье. Под вечер возвращались в деревню, где продолжалось гуляние до поздней ночи. Престольные праздники являлись прекрасной возможностью общения и поддержания родственных отношений, поэтому казаки знали все «престолы» ближних и дальних деревень и считали своим долгом посетить родных и близких в эти дни(11,с.135).

Последний крупный праздник года, связанный (по времени) с осенним равноденствием (22 сентября), приходился на Рождество Богородицы, отмечаемое 21 сентября (по новому стилю). Его значение определяется той ролью, которая отводится христианской церковью Божьей Матери, давшей человеку Спасителя.

В этот период казаками, как правило, праздновалось окончание уборки урожая. В некоторых областях в честь этого устраивался коллективный обед, проводились игры, скачки. Иногда с таким праздником совмещался и обычай выбора невесты (смотрины). В целом такой праздник носил менее выраженный, а в некоторых случаях формальный характер. Это объясняется тем, что основным занятием казаков являлась военная служба (8, с.21).

Таким образом, рассмотренные нами календарные праздники и обряды сибирских казаков XVIII - начала XX века имеют общеславянскую основу и говорят   о   частичной   сохранности   архаичных   обрядов   с   элементами язычества. Казачество, зажиточное, образованное и тяготевшее к городской культуре, сохранило пережитки древнейших культов: культ растительности проявляется в особой роли вербы в пасхальной обрядности, венков и березки - в троицкой обрядности; травам, собранным накануне Ивана Купалы, приписывалась   особая   сила.   Отголоски   культу  животных   нашли   свое отражение во многих элементах праздников и обрядов. Важная роль, в святочных  гаданиях отводилась животным:  по  их  поведению судили  о будущей жизни людей. На праздничном столе обязательно было присутствие мясных   блюд.   В   пасхальной   и   троицкой   обрядности   особая   роль принадлежала яйцам и яичнице. И это не случайно, так как яйцо выступает в качестве модели мира, связанной с первозданным хаотическим началом, первоисточником жизни (16, с. 90) . На Святки и   Масленицу рядились в костюмы и шкуры животных. Важную роль отводили обрядовому печенью в виде   птиц   при   «закликании   весны».   Таким   образом,   культ  животных проявлял себя в обрядах, выполняя при этом охранительную функцию. Аграрный культ можно заметить в масленичном обряде сожжение чучела из соломы.

Одним из важнейших древнейших культов, нашедших отражение в праздниках сибирских казаков, является культ предков. Он прослеживается в поминальных обрядовых трапезах, в ряжении и гаданиях.

В календарных праздниках казачества есть уникальные элементы появлению которых, способствовал военизированный быт казаков: конные парады, скачки, в которых принимали участие даже женщины-казачки. Прослеживается доминирование военно-спортивных состязаний, где молодые парни показывали свою подготовку.

Однако военизированный быт казаков способствовал появлению специфических элементов в проведении календарных праздников: конные парады, скачки, в которых принимали участие даже женщины-казачки. Прослеживается доминирование военно-спортивных состязаний, где молодые парни показывают свою подготовку. Значимость социальной организации общества наблюдается в коллективных гуляниях, присущих казачьему жизненному укладу. Субъектом их проведения являлась община, семья, половозрастная группа.

 Семейно-бытовые праздники и обряды как источник познания жизни этноса

Жизненный путь казака от рождения до самой смерти был отмечен различными семейными обрядами (11, с. 128)

Институт семьи складывался веками, формировались представления о её внутренней и внешней жизни, о взаимоотношениях её членов, о тех основах, которые скрепляют этот наиболее устойчивый союз людей.

Семейно-бытовые обряды, выражая целостность мировоззрения народа, со временем укрепились в его сознании как необходимая часть бытия. По семейно-бытовым обрядам мы узнаем о том, каковы представления народа о важнейших моментах человеческой жизни: рождении, вступлении в брак, смерти. У казачества именно эти обряды оказались наиболее устойчивыми: еще в XIX веке они справлялись в большинстве случаев с точным соблюдением установившихся традиций. Кроме этих трех важнейших для казака обрядов следует отметить и обряд поступления его на воинскую службу, составляющую едва ли не основную часть его жизненного пути и длившуюся практически до самой старости.

Родильному обряду в семейном быту придавали большое значение. В конце XIX века рождение пяти-семи детей в семье было обычным. Некоторые женщины имели по 15-17 детей. Сам обряд связан с комплексом примет и запретов: беременной казачке запрещалось перешагивать через веревку (иначе ребенок запутается в пуповине), резать лапшу (иначе родится без пальчиков), а если она что тайком возьмет (украдет), то на теле новорожденного появится пятно. Существенных различий в этом обряде между станицами (заимками) не наблюдалось. В конце 19 века рождение пяти - семи детей в семье было обычным. Некоторые женщины имели по 15-17 детей. Роды, как правило, принимала бабка-повитуха. В трудных случаях роженицу неоднократно обводили три - девять-двенадцать раз вокруг стола, расплетали ей косу, открывали окна и т.п. Если ребенок рождался мертвым, бабка его «окликала». Считалось, что после этого дитя оживет.

В первые дни после родов за малышом ухаживала бабка. Она купала его в травяном настое. Для настоя нельзя было употреблять мяту («всю жизнь будут мять»), но можно было использовать любисток («чтобы все любили»). На третий или седьмой день после рождения в некоторых станицах совершался обряд «размывания рук». Он состоял из простого омовения рук на том месте, где родился ребенок. Обряд заканчивался угощением, бабке вручали мелкие подарки. Иногда вплоть до крестин, которые были следующим этапом родильного обряда, бабка помогала присматривать за ребенком (8, с. 15).

Крестинами называется христианский обряд крещения - комплекс ритуальных действий, связанных с приобщением к церкви и наречением имени новорожденному (4, с 22).

Обряд крещения и сопровождавшее его празднование принятия в общину христиан нового члена у казаков считались одними из важнейших. Крестили ребенка обычно в церкви через один-пять дней (иногда через одну-две недели) после родов. Крестить ребенка несли кум и кума - «крестные», названные вторые родители ребенка, которые должны были взять на себя все заботы о ребенке в случае смерти его родителей. Родители на крещении не присутствовали, так как мать еще считалась «нечистой». При крещении в церкви могли присутствовать дедушки, бабушки новорожденного, а также родственники и знакомые (11, с. 128).

Подмена настоящих родителей является древним реликтом. Она должна была предохранить ребенка от нечистой силы (4, с. 23). Структура ритуала крещения была заимствована из более древних религиозных систем. Похожие обряды встречаются у многих народов. При наречии имени ребенок становится членом общины и, соответственно, попадает под защиту родовых богов. Отсюда происходит обычай хранить в тайне имя, присвоенное при крещении. Оно служило оберегающим талисманом, в повседневной жизни человек пользовался прозвищем.

Со временем крещение связали с имя наречением и стали его проводить над недавно родившимся младенцем.

Таинство крещения состояло из нескольких ритуалов: оглашение, отречение от дьявола, сочетание с Христом, освящение воды, погружение в освященную воду, миропомазание, хождение вокруг купели, омовение и пострижение.

Подготовив крещаемого к таинству, священник переходил к приготовлению воды: очищал её от возможных проявлений враждебных сил. Он осенял воду крестным знамение, погружал в неё крест, произносил молитву и запретительную молитву. В заключение священник наносил на воду, освященную елеем, знак креста.

Таинство крещения заключалась в том, что священник трижды погружал малыша в емкость с освященной водой (купель). Считалось, что после крещения ребенок очищается от греха и находится под покровительство Бога.

Ритуал завершался надеванием на крещенного символов новой жизни -нательного креста и новой одежды белого цвета. Наконец священник совершал миропомазание; наносил на лоб ребенка крест, освященный ароматическим маслом - миром.

В древности считалось, что после крещения семь дней нельзя мыться и менять одежду, чтобы не осквернить священное миро. Крестильную одежду можно было снять только после очистительного омовения. Поскольку на практике это создавало определенные неудобства, символическое омовение стали совершать сразу же после крещения. За ним проводилось символическое пострижение волос. Оно означало, что принявший крещение становится «рабом Божьим».

Священник отстригал несколько волосков с головы, вкладывал их в комочек с воском и опускал в купель. Элементы этого ритуала заимствовали из оберегающей магии (17, с. 109-118).

Смазав ребенку лоб и пяточки маслом, батюшка отдавал его кумовьям: мальчика принимал на руки крестный, девочку — крестная. До совершения этого обряда целовать младенца было нельзя. Священник надевал на шею ребенка крестик, который полагалось носить не снимая, за исключением случаев посещения бани, считавшейся «нечистым местом». Имя для новорожденного выбиралось кумовьями из списка святых по церковному календарю.

После крещения кумовья везли ребенка домой, где укладывали его на шубу, «чтоб богатым был». При рождении мальчика приглашались в дом, прежде всего мужчины — старые казаки, атаман или кто - нибудь из его представителей. Собравшиеся вспоминали всех прославившихся родственников ребенка, перечисляли их подвиги, желали новорожденному вырасти таким же храбрым казаком. И лишь затем обряд переходил в семейный праздник крестин, где присутствовали все родственники. Кум с кумой считались почетными гостями. Крестная приносила в подарок рубашку, полотенце, простынку, занавесочку для зыбки, крестный -нательный крестик, символ новой жизни, а также дарил чепчик, пеленки, материал. Родственники приносили в подарок деревянные погремушки, сшитые из кусочков материи куклы, дарили «на зубок» деньги. Обязательно приносили в подарок пироги. Причем если рождалась девочка, то приносили сладкие пироги, с начинкой из ягод или варенья. Подавая пирог родителям, обязательно приговаривали: «Вот пирог с доченькой». При рождении мальчиков пекли рыбные пироги и, даря, приговаривали: «Вот вам пирог с сыночком». Иногда вместе с подарком высказывали пожелания родителям: «Желаем вам вспоить, вскормить, на коня посадить» (чтоб казак вырос); «Желаем вам вспоить, вскормить да замуж выдать» (кормилицу взрастить).

Таким  образом,  определялись  различные  конечные   цели   в  воспитании родившегося ребенка.

Особенностью крестинного обеда являлось приготовление повитухой «бабкиной каши». Каша варилась из пшена или риса, в неё добавлялся урюк или изюм. Все приходящие на крестины брали по ложке и пробовали эту кашу, затем благодарили повитуху за оказанную помощь и одаривали её подарками, включая деньги. После этого на стол выставлялись другие кушанья: пироги, кисели, молоко, мясо, рыба (11, с. 129-130).

Во многих станицах (заимках) гадали о будущем ребенка. Перед малышом раскладывали различные предметы: ручку, книгу, топор, саблю и смотрели, к чему он потянется. Каждый предмет обозначал профессию. Иногда предметы прятали под кожух, на который клали ребенка, и крестный отец, не глядя, вытаскивал один из них и тем самым определял судьбу крестника.

В целом родильная обрядность на протяжении XIX - нач. XX века почти не менялась. Это объяснялось как низким уровнем медицинского обслуживания, так и авторитетностью бабок-повитух.

Одним из важнейших семейных праздников казаков являлась свадьба, которую, наряду с обрядами похоронно-поминальным и родильно-крестильным, относят к «переходным» обрядам жизненного цикла: во время этого обряда молодые люди прощались со своей половозрастной группой и относительно свободной жизнью и переходили в разряд семейных мужчин и женщин, имевших совершенно иной социальный и экономический статус (18, с.114).

Своим подтекстом ритуал создания брачного союза опирается на мифологемы - глубинные образы, коренящиеся в подсознании: проницание живительным небесным светом земли, способной к плодоношению, триумф созидательных сил над стихиями деструкции, взаимообразная связь смерти и рождения, утраты и обретения. Свадьба — это «Божий суд», «Божий венец», конец и начало. В традиционной этнокультуре свадебный ритуал дистанцирован от любви как основы брака, от свободы личного выбора, а также от брака по расчету, будучи значительнее и выше всего этого. Надличностное начало, заключенное в этом ритуале, поддерживает в народе отношение к свадьбе как к исполнению веления судьбы. Свадьба судьбоносна, так как в ней вершатся личные судьбы (19, с. 8-9).

Д.М. Балашов отмечал, что обряд, сопровождающий русскую свадьбу, «является могущественным средством национального воспитания и сплочения народа в одно духовное целое (обряд един и общеобязателен, а следовательно, объединяет всех живущих членов народа друг с другом), а также средством связи живущих с предками (обряд совершается так же, как его совершали деды и прадеды, следовательно, он объединяет народ не только географически, но и исторически, образуя духовную связь, уходящую в глубь времен)» (20, с. 5).

Дошедшие до нас свадебные обряды в своей основе сложились в XVIII-XIX вв. В летописях XI1 века говорится об обычаях похищения невесты и её выкупа, существовавших у некоторых восточнославянских племен. В XI-XIII вв. выкуп, умыкание, вождение молодых вокруг дерева уже считались пережитками прошлого. Из старинного описания свадьбы одной из дочерей Ивана III с князем Холмским в 1500 г. по обряду, задуманному устроителями так, «как велось исстари... при князе великом Симеоне Ивановиче... не поруша ни в чем», известно, что во времена правления сына Ивана Калиты Симеона Гордого (1341 -1353 гг.) свадьбы уже играли по твердо установленному порядку, предусматривающему сватовство, сговор, родительское благословение, обручение, расплетание косы, покрывание невесты, обсыпание хмелем, вождение в баню (21, с. 67).

В процессе развития свадебный обряд сформировался в более или менее самостоятельную систему ритуальных действий, связанных со многими жанрами фольклора, такими как причитания, заклинания, загадка, заговор и приговор, песня. Свадьба нередко становилась развернутым представлением, всем участникам которого отводились свои роли и центральная - невесте. Действующие лица фуппировались главным образом вокруг неё, а также вокруг жениха, и внутри каждой из этих групп распределялись роли жениховых и невестиных помощников, наставников, глашатаев, посланников, вестников, дарителей, провожатых и т.д. Название того или иного обрядового действа заодно могло иносказательно обозначить и роль, и само лицо, исполняющее свою роль в отношении невесты (19, с. 10).

Цикл свадебных действ занимал длительный период времени и включал в себя сложные обряды: магические (воздействие на сверхъестественные силы, способные вредить или помогать человеку); общественно-бытовые (фиксация статуса невесты и жениха на разных стадиях его изменения и закрепления брачного контракта двух сторон); увеселительно-игровые. В плане происхождения брачного ритуала ведущее значение принадлежит магическим действиям. В зависимости от целей, которые в них преследовались, среди магических актов различаются побудительные и охранительные (более распространенные научные их названия: продуцирующие и антропеические).

Первые из них направлены на обеспечение деторождения, материального достатка, благополучия рода, верности духу предков и семейному очагу (условным эквивалентом которого часто являлся стол). Таковы ритуалы со свадебным хлебом, яйцом (древним символом плодородия, жизненного круговорота и обновления), мехом (например, расстилание овчины мехом кверху для жениха с невестой, как и для новорожденных) и коврами; ритуалы обсыпания новобрачных хмелем, зерном (точно так, как жертвенных животных при жертвоприношении), а также орехами, деньгами и сладостями. Обычай и обряды другой большой группы, охранительные, опираются на очистительную магию воды и огня (банные ритуалы и другие свадебные омовения, проведение свадебного поезда через пламя и т.д.) и обережную магию (использование в качестве оберегов шерстяной пряжи, рыболовных сетей, иголок, крестиков, святой воды, частей некоторых растений), к которой относится ещё и звукошумовая магия (звенящие колокольцы и всевозможные    другие    металлические    предметы,    пальба    из    ружей).

Разумеется, многие другие средства звукового поведения - обрядовый плач, смех, пение, говорение в соответствующем стиле (заговоры, молитвы) тоже являются изначально магическими, побудительными и охранительными одновременно.

Некоторые черты народной магии проступают в обычаях и обрядах общественно-бытового права. Одни из этих церемониалов имеют разделительную направленность, такие как закрывание невесты с головой, её изоляция от домочадцев в заднем, печном углу за занавесью либо в нежилой избе, символическое и наглядное «отделение от невесты девичества, её воли-красоты» (головной убор девушки, накосник, лента, платок, украшенное деревце на столе и т.д.), действия с волосами новобрачных (волосы наделены сверхъестественными свойствами). Другие церемониалы несут соединительное значение: совместные молитвы и трапезы, символические соприкосновения типа скрепления рук сватов, а затем жениха и невесты, наступания на ногу и т.д.; смена прически и головного убора - повивание новобрачных (особым образом повивают и новорожденных); обматывание новобрачных полотном с завязыванием узла; связывание ложек, кормление из одной посуды и отпивание вина из общего сосуда, обмен стопками; публичные поцелуи и т.д.

С течением времени во всех этих и других обрядах люди все чаще желают найти сугубо рациональный смысл. Теряются остатки иррационально-магических значений, обряды большей частью переходят в категорию развлечений (19, с. 11).

Свадебный обряд сибирских казаков формировался как сложное драматическое действие, впитав в себя разнообразные влияния. Весь комплекс свадебных действ объединился единой драматургической линией. Но при этом в каждой свадьбе действие происходило своеобразно и неповторимо. В целом для сибирской казачьей свадьбы была характерна пышная праздничность.  Обильные пиршественные  угощения  с  песнями, плясками,   величаниями,   шутками   превращали   все   действия   обряда   в непрерывное веселье.

В настоящее время традиционный свадебный обряд как целое сюжетное завершенное действо не бытует. Сравнивая собранную по крупицам схему традиционной свадьбы сибирских, уральских и донских казаков, можно наблюдать отсутствие отдельных обрядовых эпизодов, упрощение и сокращение их, перестановку внутри обряда и т.д. Однако наряду с этим в свадьбе казаков существовали свои эпизоды, ранее нигде не зафиксированные, например «Пельменная вечерка», основное значение которой - молодежное веселье (22, с. 57-58).

Основываясь на воспоминаниях респондентов, можно отметить существование у сибирских казаков несколько видов брака: «умыкание» или «кража невесты», «убег» и свадьба, подготовленная по согласию родителей с обеих сторон (22, с. 58).

Используя зафиксированную информацию, можно в общих чертах реконструировать основные черты свадебного обряда сибирских казаков.

Браки заключались в основном по желанию родителей. Особенностью казачьих браков являлись критерии выбора невесты: оценивались не только хозяйственность, черты характера, внешние данные, но и умение ездить верхом (23, с. 149).

Свадьба начиналась «с просватанья» т. е. предварительной договоренностью между семьями. Невест, как правило, старались выбирать не из своей станицы (заимки). Будущие жених и невеста часто друг с другом не были знакомы. Сватали преимущественно родственники жениха - дядя, брат, родители или крестные мать и отец, выступавшие в роли дружки. Жених при этом не присутствовал, но обязательно ждал где-нибудь неподалеку, и если невеста давала согласие на свадьбу, то просила показать жениха, и его вскоре приводили. Иногда сваты приезжали в дом невесты до трёх раз. Если родители девушки не отказывали, то приглашали сватов на следующий  день.  С  утра   сваты  с  женихом  просили   показать   невесту.

Смотрины были необходимы в том случае, если молодых «заручали» без их согласия. После знакомства назначали день «рукобитья», когда «руку заручают», то есть спрашивают желание невесты. Если невеста соглашалась, в тот же день собирают вечер «зарученья», на котором назначается день свадьбы. На вечере «зарученья» присутствует молодежь и родственники с обеих сторон (22, с. 57).

Обряд «рукобития», или «зарученья», происходил следующим образом. Первыми берутся правыми руками родители, сверху кладут руки крестные отец и мать, последняя рука — жениха. Руки накрывают полотенцем и осеняют крестом. После этого все садятся за столы, и начинается обряд «пропоя» (или «запой») невесты, договариваются о приданом, подарках и сроке венчания. Свадьбу обычно назначали через месяц. Во время угощения невеста одаривала сватов и родителей жениха подарками (16, с.30; 22, с.58).

Вслед за «зарученьем» начинались молодежные вечера. Со времени «рукобития» каждый вечер до самой свадьбы у невесты собиралась молодежь. Самые ближайшие подруги, которые жили в её доме весь этот предсвадебный месяц, помогали невесте готовить приданое. На приданое невеста вышивала «в паутинку» рушники, скатерти (шерстяными нитками), филейки, подруги стёжили одеяла шили постельные принадлежности, вышивали полотенца, околодки, вязали кружева для прошв, подзорников и т.д. Каждый вечер в гости приходил жених. Девушки его встречали песней «Что у нас во кроме-городе», он же обязательно отдаривался конфетами, орехами. На вечерку жених приводил с собой парней. Изба набивалась битком. По ходу молодежных игр, составляющих основу вечеров, пели свадебные песни, игровые припевки, которыми припевали парней к девушкам. Считалось, что так можно составить будущие счастливые супружеские пары. Припевали и жениха к невесте. Жених при этом целовал свою невесту. Как правило, молодые жених и невеста сидели в «кути» (в углу за печкой) на лавке. Невеста была покрыта накидкой, а жених обнимал свою избранницу (16, с.ЗО; 24, с.4).

В некоторых станицах (заимках) в один из таких вечеров играли в «Пельменную вечерку». Девушки наряжались цыганками и собирали у родственников жениха и невесты продукты для вечерки. Если семья невесты была бедная, то «цыганки» ходили за продуктами по всем дворам. На предсвадебных вечерках молодежь пела песни про жениха и невесту (очень много песен о девушке), а парни одаривали девушек деньгами в знак благодарности (22, с.58).

В последний день девишника повсеместно топили баню для мытья жениха и невесты. Девишник - это прощание невесты с женской родней, подругами, с родительским домом. На Девишник приглашалась молодежь, куда парни и девушки приходили нарядные, пели песни, танцевали, веселились. Подружки - «шаферицы», украсив лентами веник, шли в дом жениха за мылом и вином, где их обязательно встречали чаем. По возвращении девушек невесту начинают готовить к бане: ставят её на стул и, припевая, расплетают косу. Невеста же обращалась ко всем присутствующим с просьбой «приступиться к трубчатой косе» и расплести прядочку. Первый начинал расплетать отец, затем мать и потом все, кто находится рядом. Закончив эту часть обряда, все молятся и ведут невесту в баню, где с шутками и припевками её парят, моют. Парни, жениховы друзья, стучат в окно и требуют: «Давайте бутылку, а то двери подопрем и не выпустим!». После бани невесте заплетают девичью косу. Позже приходит с друзьями жених и начинается вечерка (девишник), главным развлечением на которой были танцы под гармошку. На этом веселье выпивать было не принято (7, с. 119).

На следующее утро невесту обряжают, косу завязывают узлом, садятся за стол, поют свадебные песни, невеста причитает. Причитания сибирских казачек носили сугубо индивидуальный характер, кроме того, самые бойкие девушки вставляли в свои причеты такие двусмысленности, что «старики плевались» (25, с. 12). Все были в ожидании свадебного поезда с женихом. Когда поезд приближается к воротам, как правило, на разукрашенных конях (в первой повозке - дружка и сваха, во второй - жених с полудружьями, в третьей «бояре» - молодые мужчины), по казачьему обычаю звучит ружейная стрельба, поезжанам поют: «По морю, морю», полудружья припевают «Бушуй, студень-холодень». За право въехать в ворота поезжане откупаются водкой. Рюмку от них принимает ближайшая подруга невесты со словами: «Прикройте, а то таракан попадет!» Дружка прикрывает рюмку деньгами, но девушка требует «прикрыть» ещё. Довольные подружки делят свой заработок и выпивают водку. В доме дружка обходит вокруг стола и садится, жених садится рядом с невестой, по бокам свахи (крестные). После выкупа невесты начинается застолье. Обычно «припевают» - величают жениха, невесту, гостей. Исполняли за свадебным столом в доме невесты и лирические песни, не имеющие строгой приуроченности, например «За туманом ничего не видно». Параллельно с величальными и лирическими песнями исполнялись корильные: «Ваш жених - пень горелый», «У нашего свата». Родители угощают всех пирогом, а молодые выпивают одну рюмку вина на двоих. Подружки выводят в куть повеличать неугомонного дружку, поют и гостям «боярам». Но вот все положенное обычаем исполнено, и поезд наконец везет молодых к венцу (24, с.ЗЗ).

Раньше обязательно венчались в церкви. В некоторых местах священник был «наездной», приезжал только во время праздников и свадеб. Перед свадебной гулянкой молодых вели к венцу. Невеста всегда была нарядной. На голову ей надевали венец с лентами, которые позже дарились подругам, чтобы досталось каждой (26, с. 196).

Кольцо, которым обмениваются при венчании, первоначально появилось на Востоке, где его заимствовали древние греки, затем оно перешло к римлянам, а позже распространилось по всему свету. Кольцо, надеваемое невесте после помолвки, служило знаком её будущих намерений и тесно связано с бытовавшим некогда обычаем купли женщины. Врученное таким образом кольцо является как бы коммерческим обязательством, подтверждающим, что соглашение будет выполнено, а также знаком, что эта девушка «не продается». Так же в старину, в России бытовала традиция: жених не должен был видеть невесту до свадьбы (отсюда, само слово «невеста», т.е. неизвестная).

С давних времен пришел обычай стоять невесте слева от жениха во время венчания, брать его под левую руку и идти слева по окончании церемонии. Когда-то это делалось по очень серьезным причинам: жених становился справа, оставляя свободной правую руку для оружия, которым он мог достойно защитить её и себя от нападения неудачливого соперника (27, с. 381).

Свадьбу обычно справляли у жениха. Места за столом сначала занимали девки, а потом приходили сваты, гости жениха и выкупали у девок себе место за столом, только тогда девки, подруги невесты, уходили из-за стола, уступая места.

На свадьбу много стряпали, жарили, пекли - задолго собирались. Пекли слоеные пироги, заварники, разные калачи, сдобу, ресоры, (готовили сдобное жидкое тесто, специальным приспособлением опускали в кипящее масло и жарили, получались ресоры — похожие на хворост). Жарили мясо, котлеты, готовили студень — так же как и сейчас готовят, все те же блюда. А вот водки много не пили.

После свадьбы молодая жила в доме мужа со свекровью, свекром, которых почитала по-особому, и со всей родней мужа. Невестка в доме все делала - и хлеб пекла, и сено косила, и за скотом ходила, и коров доила. По-разному бывало: и ругались, и дрались, но как ни поругаются, не было привычки уходить. Женились и замуж выходили навек (26, с. 196).

Сразу же после венчания или по приезду в дом жениха приходил заключительный акт ритуала с косой. Женихова и невестина свахи расплетают девичью косу надвое и закручивают их вокруг головы («окручивают») по-бабьи (22, с.58).

Подружки из церкви идут домой (гулять на свадьбе им было не положено), жених же с полудружьями объезжает приглашенных заранее гостей и зазывает их на свадебное гуляние (16, с.ЗЗ).

Свадебный пир начинается с поздравления молодых, потом поздравляют женихову и невестину родню. Звучат различные плясовые и шуточные песни (22, с.59). На свадьбе обязательно присутствовал гармонист. Все гости плясали «Русскую», «Подгорную», «Цыганочку», «Барыню», пели старинные и «казацкие» песни, исполнялись и так называемые «срамные песни», почему неженатую молодежь обычно на свадьбы не пускали (25, с. 119).

Второй и последующие дни свадьбы были наполнены различными шутками, смехом. Так, например, когда зять входил в дом тещи, пели шуточную песню «Теща для зятя пирог испекла». На второй день обязательно рядились, мужчины надевали платья, женщины - шапки.

Свадьба могла длиться несколько дней, в течение которых надо было погостить у всех родственников жениха и невесты. В это время наряжались, катались на быке и заводили его в избу, ездили «к теще на блины» и, наконец, «тушили свадьбу» (28, с. 117).

Свадебный обряд сибирских казаков, при традиционности его основных моментов и схожести с общерусским, имел и отдельные фрагменты, отмеченные казачьей спецификой. Свадебный поезд - три-четыре кошевы — от венца ехал к дому жениха, где его у ворот поджидали, уже давно подготовившись, молодые друзья. Они заранее ставили сбоку у ворот небольшой столик, перед воротами - сноп соломы, затем брали в руки кнуты и ждали прибытие свадебного поезда. Первой должна подъехать к дому кошева с молодоженами, править же упряжкой (с кнутом в руках) обязан сам жених. При появлении поезда парни поджигали солому, и тут жених должен был выдержать нелегкое испытание - проявить свою удаль, стойкость, хорошую сноровку в управлении лошадьми: заставить коней лихо пронести кошеву (которая, кстати, тоже устлана соломой) с невестой и подружкой над полыхающим костром. Но этого мало - по бокам стоят жениховы друзья, в свадебном застолье не участвующие и кровно заинтересованные в том, чтобы молодых в ворота не пропустить. Они яростно хлещут плетьми пытающихся проскочить через огонь коней. Удары плетей безжалостны: хоть по голове, хоть даже и по глазам коня. Задача одна: испугать и остановить. И вот повозка встала, теперь уже молодежь предъявляет жениху и дружке свои законные требования: выкупить право въезда в ворота одной - двумя четвертями водки. У жениха в кошеве все уже заранее приготовлено, и он вынужден откупиться. Закуски парни не требуют. Забирают с собой бутыли и сразу уходят гулять в «свою хату», а на свадьбе после того уже не появляются (1, с.26).

На зимних свадьбах у казаков бывало еще одно свое, не совсем обычное развлечение — «женская байга», описание которой приведено ранее (12, с.27). Устраивали катания. Запрягали лошадь в сани, привязывали к ней шкуры быка, лошади. Садились на сани и на шкуру, катались по станице, пели песни, поджигали березовые веники, насаженные на шест. Или садили в пустую бочку кого-нибудь и возили. Следующие дни гуляли у родственников жениха. Каждый из семейных гостей должен был отвести гуляние в своем доме, таким образом, свадьба могла продолжаться неделю или две, если жених богат и много богатых родственников. Однако любое похмелье начиналось с женихова дома. Заключительный день свадьбы назывался «куриная свадьба». Накануне вечером молодые обходили родню с мешком, куда складывали пойманных ими кур. Утром рубили кур, варили лапшу. Вечером за «куриным столом» заканчивалась свадьба. Через месяц после свадьбы молодые собирали друзей и подружек на «прощальную вечерку», где молодожены прощались с молодостью (22, с.59).

На свадьбах у молодежи бывали такие шутки: могли ночью снять с петель жениховы ворота и прислонить их к забору соседа, живущего напротив. Хозяину же - отцу жениха - стыд: ворота проспал. Были свои забавы и у семейных гостей: могли, к примеру, увести, заколоть и съесть на гулянье соседского бычка - тоже, значит, сосед проспал. Однако потом, заранее договорившись, чьего бычка отдать взамен съеденного или в какую сумму денег и это всем обойдется, обязательно возвращали обиженному соседу долг.

Свадебными подарками от родителей обычно бывали лошади, телочки, если кто по богаче, то и корову добавляли или борону. Деньгами «дорили» редко. Наиболее состоятельные казаки давали обещание отстроить молодым отдельную хату и дать земельный надел. Это было мечтой каждой молодой семьи, так как большинство их жило под одной крышей с родителями, совместно обрабатывая землю. Подарки же прочих «мелких» гостей были недорогими - «ничего путного»: коромысла, ведро или пару чашек с блюдцами из своего же шкафа.

Очень строго следили в казачьих семьях за честью невесты. Бесчестье девушки считалось большим позором, что бывало очень редко (12, с. 28).

Следующим важным этапом для казака была служба в регулярной армии (с 1701 - 1874 гг - рекруты, с упразднением рекрутчины в 1874 г. введен новый термин - «новобранец»). Перед отправлением на службу молодого казака в доме устраивались проводины, куда приглашали близких родственников, соседей и друзей. Приглашенные приходили с каким-нибудь угощением, обычно со стряпней. На проводины старались заколоть поросенка, чтобы на столе было блюдо из свежего мяса. В некоторых станицах (заимках) выпекался специальный пирог, на котором была выложена надпись «Счастливый путь». Во многих семьях пекли праздничный пирог - курник. Самогонку казаки не гнали, а на всех торжествах подавали пиво, водку или вино (как купленное, так и самодельное).

По звонку колокола все население станицы собиралось на площади. Батюшка служил молебен. Выступал с напутственной речью атаман. После этого выкатывали бочку вина и угощали всех присутствующих. Обычно угощение продолжалось в лесу, ближайшей рощице. На земле расстилали кошмы или брезент, на котором рассаживались кружками отправляющиеся и провожающие. Говорили о предстоящей службе, вспоминали интересные случаи из героического прошлого, выпивали, закусывали, пели казацкие песни: «Скакал казак через долину», «Ревела буря, дождь шумел», «По Дону гуляет казак молодой», «Поехал казак на чужбину далеко» и другие.

Девушки украшали лошадей холостых казаков (гриву и хвост -разноцветными лентами, уздечку - бумажными цветами), дарили новобранцам букеты живых цветов. Лошадь женатого казака не украшали. Если до ухода на службу парень не успевал жениться (хотя это случалось редко), то его девушка на проводинах в доме не присутствовала: казак встречался с ней тайно, «крадучись», дарил ей конфеты или другой подарочек, а она ему шила в дорогу платочек или кисет. После завершения гуляния в рощице казаки садились на коней, которых заставляли кланяться и вставать на колени, а затем строем с песней «Прощай, сторона моя родная, прощайте, милые друзья» отправлялись на сборный пункт.

После возвращения со службы молодой казак объезжал всех родных, рассказывал о службе, приглашал их на гулянье в свой дом. Если приезжало несколько человек со службы, то собирались вместе, ездили по улицам и распевали под гармошку песню «Эх, любо, да любо». Так могли гулять, переходя из дома в дом, по неделе (11, с. 131).

И ещё один обряд сравнительно мало изменился со временем — похоронный. В нём удивительно тесно переплелись древнейшие языческие верования и элементы христианского мировоззрения.

Смерть принималось народной традицией как неизбежность. К ней готовились заранее, но с помощью специальных гаданий стремились узнать, когда и кого постигнет эта участь. В некоторых станицах (заимках) гадали по куриной косточке или венчальным свечам.

Несмотря на влияние православия, мировоззренческая концепция древнеславянского похоронного обряда в рассматриваемый период прослеживается достаточно четко. Суть её заключалась в двойственном отношении     к     покойнику.     Если     материальная     субстанция,     тело, воспринималась негативно, как источник несчастья для живых, то в духовной - душе относились вполне уважительно, наделяя её свойством покровительствовать людям.

Продолжением этой идеи явилось, вероятно, древнее представление о вечном круговороте души, о её способности через определенное время вновь давать начало жизни, возвращаться, возрождаясь в новом человеке. Об этих представлениях свидетельствует сохранившийся повсеместно обычай хоронить умершую девушку в свадебном наряде, а неженатого парня -одетого как жениха.

Все, что соприкасалось с телом покойника, стремились нейтрализовать, обезопасить. Мыло и воду, которыми умывали умершего, а также щепки от гроба закапывали в укромном месте, сжигали или клали в гроб. Все эти предметы считались опасными для живых и могли использоваться для насылания порчи. По этой же причине в доме закрывали зеркало, а при выносе покойника обязательно будили спящих чтобы их душа не ушла вместе с чужим телом.

Обращает на себя внимание его большое единообразие погребального обряда среди различных групп русского этноса. Важнейшим фактором, определяющим это единообразие, считается принадлежность русских к православию (29, с.40). Однако были и свои особенности. Приближение смерти очень часто определяли по поведению домашних птиц и животных, по случайным событиям: если икона падает на пол, то умрет глава семьи; если же завоет собака без причины или курица закричит по- петушиному — быть в доме покойнику. Особое значение придавали снам. Если во сне строишь новый дом, стираешь белье, отрывается подошва у сапога - смерть настигнет кого-нибудь из близких.

Умирающему старались облегчить смерть, помочь душе выйти из тела. Перед смертью необходимо было причаститься. Как и любой христианин, казак в случае внезапной смерти, например в пути, далеко от дома, в последнее мгновение обращался с молитвой к Богу и целовал крест. Смерть без причастия считалось большим несчастьем для казака, так как душа умирающего, по поверьям, не могла попасть в рай. В подобных случаях родным умершего без причастия приходилось делать богатые приношения священнику и устраивать добавочные поминки в течение сорока дней.

Покойника, как правило, хоронили через два дня на третий (30, с.232). Тело усопшего омывали. Омовение простиралось на все части тела. Как правило, омовение совершали люди старшего возраста, в основном мужчины, но может омыть и женщина. Эта норма была строгой, и её выполняли повсеместно. Кое-где фиксируется традиция, по которой мужчину могли омывать и мужчины и женщины, а женщину - только женщины. При таком подходе допустимо омывание тела женщиной детородного возраста, но желательно все же, чтобы молодая обмывалыцица была вдовой (29, с.40).

После омовения обязательно причесывали гребнем и обряжали в погребальную одежду. Казака хоронили в полной парадной форме, с регалиями, офицеров - с эполетами и даже с шашками. Членов семей казаков хоронили в обычной одежде, по возможности новой. Умерших девушек наряжали как невест, клали в могилу цветы, на голову одевали венок из цветов, заплетали им две косы, так как были уверены, что на том свете каждая умершая девушка находит мужа — юношу, умершего неженатым. Покойника помещали на специальную лавку головой под образа, и священник или дьякон читали над ним Евангелие или Псалтырь. В это время во дворе делали гроб. Под плечи и голову усопшего клали подушку, обычно из ваты. Тело покрывали простыней. В день похорон покойника несли в церковь, отпевали, затем родственники и знакомые прощались с ним, и все шли на кладбище, которое, как правило, располагалось за станицей (заимкой, селом). Последнее прощание происходило на кладбище. Родственники причитали, особенно когда гроб опускали в землю. Во время плачей и причитаний полагалось описывать и восхвалять действия, поступки умершего, вспоминать его соколиный  взор,  походку,  военную доблесть, расхваливать его коня и оружие. В могиле усопшего клали лицом к востоку. Над могилой казака, как всякого христианина возвышался крест (29, с. 40-42; 30, с, 233).

После похорон все возвращались в станицу (заимку) и желающие (а иногда только приглашенные) шли в дом покойника справлять помин. Все мыли у входа во двор руки и заглядывали в печь (чтобы покойник не снился). В первый день на стол ставили прибор и для души умершего. Присутствующим раздавали полотенца (если умер мужчина) или платки ( если женщина). Утром следующего дня на могилу умершего несли завтрак. На третий, шестой, девятый, сороковой дни после похорон устраивались поминки, на которых присутствующим раздавали вещи умершего. В течении года родственники соблюдали траур: женщины носили черные платки, а мужчины не брились (8, с.27). А затем ежегодно в день смерти отмечали очередную годовщину, которую обычно проводили без церковных обрядов в узком семейном кругу (30, с.234).

Своеобразной группой являются обряды (производственные), связанные со строительством дома и вселением в него. При этом выполнялся ряд действий, направленных на обеспечение благополучия хозяину дома и его семье: при закладке фундамента в него бросали перья домашних животных и птиц для того, чтобы все водилось; строительство начиналось с переднего, святого угла, где в последующем помещались иконы; матицу (матку), поднимали на полотенцах, а не голыми руками - чтобы в доме не было пусто; под матицу закладывали мелкие деньги.

Перед вселением в доме на ночь оставляли кошку и петуха, иногда кошку и собаку, чтобы изгнать «нечисть». Хозяйка-казачка поднималась на чердак (горище) старого жилья и приглашала на новое жительство «хозяина» -домового. В новый дом вначале вносили стол с хлебом, солью, мылом (чтобы жили мило), медом (чтобы жизнь была сладкой), а затем остальные вещи.

При строительстве жилья наиболее ярко у казаков проявлялись традиции взаимопомощи. После работы хозяева устраивали угощения (8, с.28).

Итак, Семейные праздники казаков, несомненно, имели общественную значимость. Они выполняли не только воспитательные, но и художественные функции. С течением времени многие магические элементы из них постепенно исключались или принимали чисто символический характер. Но даже в обновленном виде эти обряды продолжали играть важную роль в жизни казачьего сословия.

Традиционная свадьба в настоящее время у казаков не встречается, поэтому фольклористы прибегают к её реконструкции, основываясь на воспоминаниях местных жителей старшего поколения. Материалы, которыми мы располагаем, позволяют нам дать общую характеристику этого ритуала не только в сюжетном, но и музыкальном содержании действа. За основу были взяты описания обряда сибирских казаков, сделанные в Омской области. Особенностью казачьих браков являлись критерии выбора невесты: оценивались не только хозяйственность, черты характера, внешние данные, но и умение ездить верхом. Смысловое содержание обычаев всего свадебного обряда давно забыто. Особенно в XX веке свадебный обряд стал изменяться. Сократилось количество предсвадебных встреч за счет объединения пропоек и сговоров. Во многих местах отказались от смотрин хозяйств. Стали исчезать проверка «честности» невесты и наказание её родителей. Сибирские природные условия, а также проживание в окружении коренного населения наложило отпечаток на семейную обрядовую культуру сибирского казачества.

Однако у казаков до начала XX века сохранялись определенные специфические элементы семейных обрядов их предков, которые на протяжении всей жизни требовали хорошую подготовку на случай войны.

Примечание

1.       Итс Р.Ф. Введение в этнографию.- Л., 1974. - 271 с.

2.       Арутюнов    С.А.,    Маркарян    Э.С.,    Мкртумян    Ю.И.    Проблемы исследования культуры жизнеобеспечения этноса // Сов. этнография. -1983.-№2 с. 18-22.

3.       Толстой Н.И. О природе связей бинарных противоположностей типа правый-левый,    мужской-женский    //    Язык     культуры     и    проблемы переводимости / Под ред. И. Савина. М., 1987.- С. 169-184.

4.       Капица   Ф.С.   Славянские   традиционные   верования,   праздники   и ритуалы: Справ. - 3-е изд. - М: Флинта: Наука, 2001. - 216 с.

5.       Русский   музыкальный   фольклор    и    история    (к    феноменологии локальных традиций): Очерки и этюды / Сост. В. Лапин. - М.: Моск. гос. фолклор. центр «Русская песня»: Рос. ин-т истории и искусств, 1995 -200 с.

6.       Ожегов СИ. Словарь русского языка. - М., 1990 - 924 с.

7.       Календарные обычаи и обряды народов Юго-Восточной Азии. Годовой цикл / Под ред. В.Н. Маркина - М.: Наука, 1993.- 168 с.

8.       Бондарь Н.И. Традиционная духовная культура кубанского казачества (конец XIX - первая половина XX вв.) // Традиционная культура и дети. / Под ред. Н.И. Бондарь, В.Г. Захарченко, Л.Б. Мартыненко и др. Краснодар: Изд-во Краснодар, эксперимент, центра развития образования, 1994.- 271 с.

9.       Русский календарно-обрядовый фольклор Сибири и Дальнего Востока: Песни и заговоры / Составитель Н.И. Болонев,     М.Н. Мельников, Н.В. Леонова. Новосибирск: Наука, 1997. - 605 с. (Памятники фольклора Сибири и Дальнего Востока, Т. 13).

10.     Энциклопедия российских праздников / Под ред. В. Воскобойникова, Н. Голь - СПб.: РЕСПЕКС, 1997. - 448с.

11.     Жигунова   М.А.,   Золотова   Т.Н.   Характерные   черты   праздничной культуры сибирских казаков // Русский вопрос: история и современность: Сб. науч. тр. / Под ред. В.М. Бельдиян - Омск: ОмГПУ, 2000. - 285 с.

12.     Аркин Е.Я. Запевает казак песнь: Песни казачьих станиц Омской области. - Омск: Изд. - «Наследие. Диалог - Сибирь», 1999. - 144 с: ил., порт.

13.     Харламов М. Суеверия, поверья, приметы, собранные в г. Ейске:   Сб. материалов  для  описания  местностей  и  племен  Кавказа / Под  ред Т. Павлевского. Тифлис, 1901.-Вып. 29. - С. 8-9.

14.     Снегирёв   И.М.   Русские   простонародные   праздники   и   суеверные обряды.: М.: Сов. Россия, 1990. -Ч. 1. - 160 с.

15.     Жили да были: Фольклор и обряды томских сибиряков / Собиратель и автор комментариев П.Е. Бардина. - Томск: ТГУ, 1997. - 222 с.

16.     Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия / Собр. М. Забылиным. - Репринт, воспроизведение изд. 1880 г. - М: Автор, 1992. - 607 с.

17.     Традиции и обычаи русского народа / Сост. Б.А. Бугаев. - СПб.: - 1999. - 224 с.

18.     Листова Т.А. Заметки о русской свадьбе // Русские народные традиции и современность. М.: Наука, 1995. С. 114-126.

19.     Русская свадьба: В 2 т. / Под ред. А.С. Каргина. - М: Гос.   республ. центр рус. фольклора, 2000 - 2001. - Т.1. - 502 с.

20.     Русская свадьба / сост. Балашов Д.М., Марченко Ю.И., Калмыкова Н.И.. - М.: Гос. республ. центр рус. фольклора. - 480 с.

21.     Козаченко А. И. К истории великорусского свадебного обряда // Сов. этнография.- 1957. - №1.с. 67-89.

22.     Князева И.Н. Свадебный обряд в фольклоре казаков Иртышской линии // Народная культура Сибири и Дальнего Востока: Материалы VI научно-практического семинара Сибир. регион,  вузов,   центра  по  фольклору.  -Новосибирск, 1997. - 192-196 с.

23.     Реммлер   В.В.    Свадебная    обрядность       сибирских    казаков    (по материалам  Горькой  линии) //Антропология   и  историческая  этнография Сибири / Отв. ред. Н.А. Иванченко. - Омск; 1990. - С. 28-40.

24.     Сидит  Дрема:   Сб.   рус.   нар.   песен   Алтая  для  детских  народных вокальных ансамблей / Сост. В. Щуров. - Москва, 1997. - 52с.

25.     Плахотнюк М.А. Фольклорное наследие сибирских казаков: Сб.   науч. тр.   //   Народная   культура:    Материалы   4-го   науч.-практич.   семинара Сибирского регионального вузовского центра по фольклору / Под ред. Н.А. Томилова. - Омск: Ом ГПУ, 1997.- 91 с.

26.     Фольклор казаков Сибири: Сб./ Сост.: Л.Е. Элиасов, И.З. Ярневский / Под ред. Л.Е. Элиасова. - Улан Удэ, 1969. - 364 с.

27.     Энциклопедия обрядов и обычаев / Сост. Л.И. Брудная, З.М. Гуревич, О.Л. Дмитриева. - СПб.: РЕСПЕКС, 1996. 560с.

28.     Реммлер В.В. Структурно-функциональная характеристика свадебной обрядности сибирского казачества // Проблемы антропологии и исторической этнографии Сибири. - Омск, 1991, - С. 105-119.

29.     Бережнова М.Л. Православные нормы в погребальном обряде русских среднего Прииртышья: Сб. науч. тр. // Народная культура: Материалы 4-го науч.-практ.   Семинара  Сибирского регионального  вузовского  центра  по фольклору. - Омск: ОмГПУ, 1997. - С.38-40.

30.     Матвеев   О.В.    Казачьи    станицы   Карачаево-Черкесии:    К    оценке современной  этнополитической  ситуации  //  Русский  вопрос:   история   и современность: Сб. науч. тр./ Под ред. В.М. Бельдиян - Омск: ОмГПУ, 2000. -С. 124-126.

31.     Кузьмина Л.П.  Традиция  и современность в  песенном репертуаре русского  населения  Восточной  Сибири  // Традиции  и  современность  в фольклоре / Под ред. А.Н. Зырянова. - М. Наука, 1988. - С.53-68.

32.     Фольклор казаков Сибири: Сб. / Сост. Л.Е. Элиасов, И.З. Ярневский Под ред. Л.Е. Элиасова - Улан Удэ, 1969. - 364 с.

33.     Путилов Б.Н. Песни гребенских казаков / Вступит, ст. Б.Н. Путилова. Грозный: Грозднен. облает, изд-во. 1946. - 313 с.

34.     Бессонов Б.В. Казаки и казачьи земли в Азиатской России // Азиатская Россия. Т. 1. Люди и порядки за Уралом. СПб. 1914. - С. 345-372.

35.     Листопадов A.M. Песни донских казаков / Под ред. Г. Сердюченко. -В 4 т. -Мм 1949. Т. 1.4. 1.С. 6-22.

36.     Песни уральских казаков / Запись, йотирование, сост. вступ. ст. и коммент. Т. И. Калужниковой. - Екатеринбург: Сфера, 1998. - 236 с.

37.     Сиделышков В. Былины Сибири. - Томск: ТГУ,   1968. - 420 с.

38.     Русская народная поэзия. Эпическая поэзия: Сб. / Вступ. ст., предисл. к разделам, подготовка текста, коммент. Б. Бутилова. - Л.: Худ. лит., 1984. -440 с: ил.

39.     Песни сибирских казаков / Сост. А.Н.Куропаткин, В.О. Бедрин, Г.И. Иванов, Я.О. Бурков. В.1. Петроград: Изд. Сибирского казачьего войска. 1916.-86 с.

40.     Сибирская      народная      песня      в      практике      художественной самодеятельности: Методич.   указания и рекомендации / Сост. В. Щуров. -Иркутск.-1986.-91 с.

41.     Русская народная поэзия. Лирическая поэзия: Сб. / Сост., подгот. текста, предисл. к разделам, коммент. Ал. Горелова. - Л.: Худож. лит., 1984. -584 с: ил.

42.     Народные баллады. / Под ред. Г. Романова. - М- Л. 1963. - 447 с.

43.     Русская свадьба: В 2 т. / Под ред А.С. Каргина. — М.: Гос. республ. центр рус. Фольклора, 2001. - Т.2. - 504 с;

44.     Багизбаев М. Фольклор семиреченских казаков: В 2-х ч. - Алма-Ата: «Мектеп», 1979. - Ч.2.- 384 с.

45.     Ходанен Л.А. Миф в творчестве русских романтиков. - Изд. Томск, унив-та 2000 г. -318 с.

46.     Потявина   М.В.      О   полифункциональности   солдатских   песен   // Полифункциональность фольклора / Сост.  М.В. Потявина. Новосибирск, 1983.С.83-92.

47.     Рябинович Е.Г. Земля // Мифы народов мира: В 2 ч.: Энцикл. / Гл. ред. С.А. Токарев. - М., 1980. - Т. 1. - 467 с.

48. Казачьи песни Кемеровской области / Запись, йотирование, составление, вступит, статья и комментарии Е.М. Бородиной.- Кемерово: Кем ГАКИ, 2002 г. - 73 с.

 

 

Бородина Елена Михайловна

Особенности традиционной   культуры казачества Западной

Сибири

Диссертация