Различные происшествия.

С.В.НОВИКОВ
ОЧЕРКИ ИСТОРИИ
ЧЕРЛАКА И ЧЕРЛАКСКОГО РАЙОНА.
(1720 – 1985 ГОДЫ.)
Документ рассказывает, как в 1796 году казак
крепости Покровской Иван Быков обвинил свою жену Настасью Никитину в
том, что она пыталась его отравить, и в качестве доказательства представил
сотнику Лушкову сулему, которую он якобы обнаружил в кармане жены.
Выяснить обстоятельства дела было поручено майору Скалону и
подпоручику Бучельникову. В ходе расследования выяснилось, что никаких
конкретных доказательств виновности своей жены И. Быков представить не
может, более того, собственные его показания путаны и противоречивы.
Главное же, обнаружилось, каким образом Иван Быков взял в жены
Настасью Никитину. События разворачивались следующим образом.
Вечером 4 октября 1796 г. (после праздника Покрова) кум Настасьи казак
Давыд Окунев несколько раз вызывал ее из дома, приглашая к себе якобы
на вечеринку «из девиц». Когда же Настасья Никитина вышла из дома, то
«набежало» еще пять человек казаков, в т.ч. и будущий ее муж Иван Быков.
Схватив Никитину, они насильно посадили ее в телегу и повезли в крепость
Николаевскую, «стращая дорогою в озере утопить и другими всякими
непристойными с нею поступками». Здесь, в крепости Николаевской,
несмотря на ее мольбы, священник Мальцев «в самое полуночное время»
обвенчал ее с Быковым. Вскоре, узнав о происшедшем, приемная мать
Никитиной обратилась с «объявлением или просьбой» к протопопу
Милованову. С этого времени Быков стал избивать свою жену. Однажды,
придя к дочери, мать застала ее «лежащую на полу избитую в кровь», после
чего увела Настасью к себе домой. Вот тогда то И. Быков и предпринял
свой ход с сулемой. Но провести «следователей» ему не удалось, они пришли
к единому мнению, что история с отравлением выдумана казаком Быковым
единственно из боязни наказания за побои жены. Тщательно исследовав все
детали дела, Скалон и Бучельников пришли к выводу о невиновности
Настасьи Никитиной. На основании их обследования, а также исходя из того,
что Никитина просила о разводе, генерал-поручик Г.Э, Штрандман
обратился к архиепископу Тобольскому Варлааму, который пришел к
выводу, что брак совершен незаконно, «ибо: первое – венчаны брачившиеся
на воскресный день до заутрени; второе – за незаконную плату и за взятку
священником трех рублей; третье – без всякого обыску». Дело в том, что
согласно Указу еще от 3 апреля 1702 г. за шесть месяцев до венчания
будущие супруги должны были обручиться. В течение указанного срока и
проходил «обыск», т. е. выяснялось, «нет ли между женихом и невестой
каких-либо препятствий» и «подозрительств»: близкого родства, свойства и
т.д.».
Решение пресвященного Варлаама было однозначно: брак
«расторгнуть и ей, Настасье, позволить, если хочет, с свободным лицом
вступить в законный брак; брачившего их священника Мальцева, запретив
ему священнослужение … послать в Томский монастырь на год в работное
послушание». Относительно же судьбы самого виновника противозаконных
деяний архиепископ предавал решение вопроса на усмотрение
командующего войсками Г.Э. Штрандмана.
Последний, в свою очередь, предписал командиру казачьего войска
майору Звягинцеву: «Первое – сотника Лушкова, хотя бы и надлежало
наказать плетьми, с понижением чина, но, взирая на беспорочную и
долговременную службу отца его, прапорщика и казачьего атамана Лушкова
на службу, наказать тростьми и дать 80 ударов; второе – казаков Быкова и
Окунева, чтоб они впредь ко учинению подобных поступков, Быкова же за
прочие его повинности… наказать обоих неслабо плетьми». Сама же
Настасья Никитина была возвращена в дом своих приемных родителей,
чтобы быть у них «на содержании порядочно», а для свободного жительства
и вступления ее «в новый брак, если пожелает, дан будет паспорт».
Из рассмотренного дела видно, что женщина-казачка отнюдь не была
совершенно бесправным существом, а муж ее не мог безнаказанно совершать
над ней насилие. Наказание ожидало и тех, кто потворствовал или скрывал
факты незаконных действий по отношению к женщине. Несомненно, что и
указанное обстоятельство выделяло казачество